Когда я познакомилась с Ф.Е. Василюком и методом понимающей психотерапии, мне очень откликнулось, что понимание – экзистенциальная потребность человека. Как писала Симона Вейль: «каждое существо неслышно вопиет, чтобы его прочли по-другому». То есть человеку жизненно необходимо быть понятым в своем уникальном способе бытия, в своей инаковости. Методу, который стоит на такой предпосылке, я сразу стала доверять.

Меня также привлекло внимание ППТ к речи клиента и терапевта, внимание к слову. Работа с Ф.Е. Василюком, Ю.В. Щукиной и чтение работ Василюка существенно обогатили мою способность к мышлению, отчасти научному, но скорее терапевтическому (оно, можно сказать, «выстроилось», хотя это продолжающийся процесс). Также благодаря культурно-историческим корням ППТ я ощутила укорененность психотерапии в культуре, и с тех пор мне всегда было тесно в рамках одной единственной психотерапевтической теории.

Психотерапия как культурная практика для меня выражает идею свободного взаимообмена с культурой, а различные подходы позволяют обращаться к подходящим концептуальным схемам и моделям, чтобы осмыслить непосредственный опыт переживания. В работе я опираюсь на понимающую психотерапию, стараюсь выстраивать диалогичный процесс и действительно понимать клиента. Также я опираюсь на психоаналитическую методологию, работаю с детским опытом и его отражением во взрослой жизни человека и в измерении клиент-терапевтических отношений.